Енотов Иван Гермогенович: Собачье сердце Холодный зимний воздух битым стеклом забивает легкие. Я бегу в темноте и чувствую как что-то яростно рвется из груди. Цель одна – убежать, исчезнуть. Глаза давно уже застелило красной пеленой, и препятствия дают знать о себе, ударяя меня по голове, царапая бока, цепляя ноги. Пару раз пытался остановиться, но ноги не позволяют, и рот продолжает с хрипом, судорожно ловить горький, морозный воздух. За что они меня преследуют? Я не отбирал у них пищу, не обижал их детенышей, даже наоборот, любил их. Я никогда не был жестоким, никому не причинял боль, а они гонятся за мной, чтобы сделать мне больно. Слыша их звериное дыхание, понимаю, что ничего хорошего от них не дождешься. Неужели они преследуют меня, потому что я не похож на них? Неужели они убьют меня, потому что я другой? Я же хочу жить! Я так мало прожил! Один из преследователей бросил что-то тяжелое и попал мне в спину. Хруст, наверное, разбудил всех спящих птиц. Красная пелена потекла из глаз по щекам, омыла теплом шею. Я упал и начал вглядываться в ослепительно-красную темноту. Вдруг из нее вылез один из них. В руках у него была цепь, мне показалось, что она извивается, как гадюка. Он не торопясь подошел ко мне, видимо, он чувствовал, что мне никуда не сбежать. Я весь затрясся. Я не мог сглатывать слюну, которая заполнила мой рот, и она потекла ручьем. Преследователь торжествующе посмотрел на меня и рыкнув, ударил меня цепью в грудь. Изо рта вырвались брызги слюней. Во рту появился солоновато-тошнотворный вкус. Из носа теплой ленивой струей потекла густая кровь. Боль была дикая, как будто в грудь ткнули горящей головней. Я услышал чей-то хриплый, булькающий вой. В этом вое была боль, ненависть, страх. Как будто волка перерубили пополам, и он, волоча за собой внутренности, ползет и ощущает всю боль и неизбежность мучительной смерти. Когда вой стих, я осознал, что выл я. Я посмотрел на своего палача. Он сидел рядом на корточках и всматривался мне в глаза. - Ну че сука, сдох уже? Ууу, блядь, сучья кровь. Он схватил меня за ухо и рывком притянул мою голову к себе, чтобы проверить - сдох ли я. Я чувствовал его зловонное, горячие дыхание на щеке. Он был рядом. Его лицо было рядом с моим. В его глазах отражалась моя ненависть. Он удивленно посмотрел на меня. - Аахуеть, живой! Пизде... Он не успел договорить, как я вцепился зубами в его челюсти. Мотая головой, я порвал в клочья мягкие ткани небритых щек. Он сжал мое горло железной рукой, замычал и повалился набок. Оторвавшись от его лица, я вгрызся ему в глотку. Он начал часто дышать и стонать. Я почувствовал, что мой живот разрывает что-то тупое и холодное. Мои челюсти сводило, и зубы вонзались все глубже и глубже. Хрящ гортани начал хрустеть и преследователь захрипел, нет, скорее это было похоже на хрюканье. Вскоре его хватка ослабла, и, наконец, он разжал пальцы. Я откинулся от него и попытался встать, но мне мешала тяжесть в районе кишечника. Посмотрев вниз, я узрел, что из моего живота торчит кусок арматуры. Странно, я не ощущал боли. Мой мозг занимала только одна мысль – уползти отсюда и подохнуть где нибудь. Я пополз, ощущая, как рифленая арматура выползает из моего брюха. Где-то далеко был слышен сиплый голос: - Бля, Семен! Смотри, ебанаврот, смотри че эта мразь с Игнатом сделала! Убью нахуй, блять! Чей-то топот позади. Чей-то крик. Это по мою душу. Раздирая в клочья кожу на животе, я полз по темноте. Топот приближался. Роняя липкую смесь слюны и крови я задвигался быстрее. Страх преследования пронизывал мой мозг жидким азотом. Я не столько боялся смерти, сколько преследования. Я уже не полз, я бился на асфальте, как рыба, выброшенная прибоем. Что-то прокололо мою кожу, и холодный покой проник в мое тело. Обжигающий холод покрыл меня, и я не мог больше двигаться. Более того, я не хотел двигаться. Мною овладевало спокойствие. Я смотрел на небо, снег падал на мое лицо, фонарь светил куда-то далеко в глубину глаз. Мне почему-то показалось, что это не свет, а вода льется в меня, и я растворяюсь в ней. Я растворялся в Абсолютном Покое. И сквозь журчание воды я услышал отдаленные голоса: - Ну как? Прикончил? - Да бля, добил суку! Давай подгоняй тачку! - Пиздец живучий!! А с Игнатом че будем делать? - Че делать, че делать!!! Распизделся! Ща похороним и помянем! Тачку подгоняй! *** Бомж Виктор, в прошлом диакон, допивая бормотуху смотрел как два мужика бросили окровавленную тушу пса в фургон. Мелькнув надписью «Санэпидемстанция», фургон вынырнул из переулка, унося с собой запах хлорки. Виктор допил свою мерзость, положил бутылку в залатанную торбу и пошагал по лужам собачьей крови.